Тут Сет вспомнил, что на нем халат, а прямоугольная пластиковая бирка на нагрудном кармане гласит: «Доктор Лазарус».

— Бог мой, даже не верится, что это ты, Сет! — продолжала ворковать девушка. — А меня ты наверняка не помнишь. Да и с чего бы? Я пересдавала экзамен по химии, чтобы поступить в медучилище, а ты всем помогал с лабораторными работами. Мне — больше всех. И вот, полюбуйся: я теперь медсестра!

Сет не привык к такому вниманию к собственной персоне.

Он лишился дара речи, но не зрения, а поэтому без труда прочел имя на ее кармашке, после чего призвал на помощь всю свою находчивость, чтобы изобразить из себя дамского угодника.

— Как я могу забыть Джуди Гордон и ее деликвентный взгляд?

Сестры фыркнули.

— И что это означает? — спросила одна.

— О, — протянул Сет, немного смутясь от собственного цветистого красноречия, — это такой химический термин. Он означает «растворяющийся».

Джуди улыбнулась:

— Сет, я польщена, что ты меня помнишь. Кстати, познакомься — мои подруги: Лилиан и Мэгги.

— Очень приятно, — сказал он. — В каком вы отделении?

— В «О», — посерьезнела Джуди.

— Онкология? Это дело серьезное, — кивнул Сет, — Подозреваю, большинство ваших пациентов уже никогда не выйдут из этих стен.

— Угадал, — под дакнула девушка. — Временами это и впрямь тяжко. На нашем этаже жуткая текучка среднего персонала. А ты где, Сет?

— Я в патологоанатомической лаборатории. И кстати я еще не врач. Я тут только на лето.

На протяжении всего разговора Сет судорожно соображал. Это был его шанс, и упускать его он был не намерен.

— Вы не обедать идете? — спросил он.

— Ой, — разочарованно протянула Джуди, — только что оттуда. Нам пора в отделение. Может, в другой раз как-нибудь встретимся?

— Давай завтра пообедаем вместе? — предложил Сет.

— Отлично! — Джуди Гордон улыбнулась.

Три девушки двинулись в сторону лифта, а Джуди, обернувшись, крикнула:

— Завтра у киоска что-нибудь около четверти первого! Хорошо?

Он утвердительно помахал в ответ. После этого они скрылись в лифте.

Какое-то время Сет стоял в оцепенении. Он вспомнил не только Джуди, но и то, как пытался пригласить ее на свидание. Только в тот раз он так и не смог раскрыть рта.

Сет, как всегда, дождался окончания часа пик. В половине восьмого он вошел в автобус, где было уже не так душно и можно было сесть и почитать.

Когда он наконец добрался до места, солнце уже клонилось к закату, и газоны и клумбы скромного пригорода купались в его ласковых вечерних лучах. Всех соседей Сет знал по именам и фамилиям, с тех пор как работал почтальоном в старших классах.

Он дошел до местной площади, где с тридцатых годов располагалась и лавка «Мясо и гастрономия от Лазаруса». Через витринное стекло он увидел, как отец нарезает сыр «Гауда» для миссис Шрайбер, и помахал обоим. Затем через заднее крыльцо поднялся в квартиру на втором этаже. Мама нежно обняла его.

— Привет, дорогой. Что у тебя нового?

— Мама, — нехотя ответил он, исполняя давно заведенный ритуал, — там, где я работаю, ничего не может быть нового. В патологоанатомическом отделении только мертвые пациенты.

— Знаю, знаю, но вдруг ты открыл новое средство от смерти? Такое ведь может произойти?

Он улыбнулся:

— Ты узнаешь об этом первая. У меня есть минутка принять душ перед ужином?

Рози кивнула и вернулась на кухню.

Горячий душ был для Сета профессиональной необходимостью. Его одежда и кожа, казалось ему, пропитывались запахом смерти, и каждый вечер, приходя из клиники, он яростно тер себя мочалкой.

В девять вечера Нэт Лазарус, как всегда, запер лавку, и уже через пять минут семья была за столом.

— Итак, мой мальчик, — спросил отец, — что у тебя новенького?

— Открыл лекарство от рака, — ответил сын с бесстрастным выражением лица.

— Чудесно, — пробормотал тот, больше поглощенный газетным репортажем о вчерашнем бейсбольном матче. — Говорю вам, — внезапно объявил он, — скоро «Кабс» выиграет чемпионат. Голову даю на отсечение!

Все еще под впечатлением сегодняшней встречи, Сет со смехом добавил:

— Кроме того, я нашел лекарство от болезней сердца, а завтра, глядишь, изобрету что-нибудь и от обычной простуды.

Нэт вдруг отложил газету.

— Я не ослышался? Ты занимаешься исследованиями, направленными на поиск лекарства от простуды?

— Интересно, что это ты так оживился, а при словах о средстве от рака и бровью не повел?

— Мальчик мой, — мудро рассудил отец, — ты ведь не бизнесмен и далек от мирских забот. Ты можешь хотя бы отдаленно себе представить, сколько я за зиму продаю этой бесполезной «змеиной мази»? Если бы ты и впрямь изобрел какое-нибудь стоящее средство, мы бы его немедленно запатентовали и здорово бы разбогатели.

— Прости, пап, но я пошутил. Обычная простуда — это последний рубеж медицины. Это как Луна для астрофизиков. Нам ее достичь не суждено.

Нэт посмотрел на сына и улыбнулся.

— Сумасшедшие — проворчала миссис Лазарус — Кому добавки?

Перейдя к бисквиту и домашнему мороженому, Сет небрежно бросил:

— Вообще-то сегодня было одно происшествие. Я столкнулся с девчонкой, с которой мы учились в школе.

Рози Лазарус навострила уши:

— Да? А мы ее знаем?

— Это Джуди Гордон. Она работает медсестрой в онкологии.

Нэт озорно взглянул на сына:

— Сети, смотри только не сделай ей ребенка!

— Отец! — взмолилась Рози. — Я была бы тебе признательна, если бы ты подобного при мне не говорил.

— Прошу прощения, ваше величество, — ответил муж, — но позволь тебе напомнить, что, если бы я в свое время не сделал тебе ребенка, Сета бы тут сейчас не было. — Он повернулся к сыну как к живому подтверждению своих слов. — Я прав, доктор?

— Так точно, сэр, — с профессиональной четкостью ответил тот. — В медицине таких, как наша мама, называют многородящими.

— А перевести на нормальный язык можешь?

— Мам, это означает, что у тебя не один ребенок, а больше.

Все резко замолчали. И напряглись. Сет напомнил родителям — и себе, что было еще больней, — о Говарде.

Говард был старший брат Сета. Но он так и не стал взрослым человеком в результате аварии, случившейся много лет назад. Говард в тот момент сидел у матери на руках, на переднем сиденье. Нэт был за рулем. Он резко затормозил, поскольку перед ним как из-под земли вырос малыш, которого из-за других машин видно не было. И Говарда швырнуло головой на металлическую приборную доску да еще припечатало сверху всем маминым весом.